назад

ПРОЦЕСС ЗАСЕКРЕТИЛИ

30 марта в Санкт-Петербурге продолжились слушания по уголовному делу об избиении гаишника. Часть судебного процесса по ходатайству адвокатов защиты была объявлена закрытой

Столичные газеты по-прежнему широко освещают ход суда. Так, «Коммерсант» пишет о признании потерпевшего милиционера в том, что в тот злосчастный день перед работой он выпивал. Экспертиза, проведенная тогда же, показала, что в его крови присутствовал алкоголь в дозе, характерной для легкой степени опьянения.

Заслушан был и другой свидетель обвинения, гаишник Царев. Он также отказался от своих первоначальных показаний. Царев сказал, что не видел, будто кто-либо из подсудимых бил инспектора. «Попов был бледный, взволнованный, но повреждений на лице или теле у него не было», – сообщил суду свидетель. И заявил, что первоначальные показания (в которых свидетель утверждал, что видел, как подсудимые били господина Попова) он дал из соображений самообороны: «Вообще-то я сам ничего не видел, поскольку смотрел в другую сторону, но решил рассказать следователю то, что слышал от коллег». Изменить свои первоначальные показания свидетель решил, прочитав в СМИ о том, что свои показания изменил и сам потерпевший Попов. Прокурор уточнила: «Изменили из солидарности?» Свидетель согласился с ней, на что гособвинитель Емельянова заметила: «Надо быть честным, а не солидарным». Свидетель Царев парировал: «Работа у нас такая». Прокурор напомнила ему показания на предварительном следствии: «Потом я приблизился к мужчинам у машины и увидел, что их разговор перешел в настоящую потасовку…» «Что это была за потасовка?» Сбиваясь и постоянно оглядываясь на обвиняемых, Царев стал мямлить о том, что «один разговаривал с Поповым, другой подошел к нему, а водитель разговаривал еще с кем-то». «Это и была потасовка? Хорошо.

Читаем дальше: двое мужчин тащили инспектора за руки к своей машине». «Царев, так тащили за руки Попова или нет?» – продолжала Емельянова. «Нет... Не тащили... Я говорил под впечатлением... Представил, как все это могло бы происходить...», – исподлобья глядя на прокурора и суетливо оглядываясь на не скрывающих своего веселья подсудимых, говорил свидетель.

Действительно, допрос свидетеля проходил в непринужденной атмосфере. После некоторых его фраз смеялись все, кроме судьи, потерпевшего и самого свидетеля. «Если бы этот человек не показал мне свое удостоверение, я бы никогда не подумал, что он может оказаться губернатором. Настолько его внешность не вяжется с его статусом, – читала обвинитель протокол допроса Царева, – хотя двое были одеты прилично, а один – не очень. Позже я узнал, что это водитель». После этой цитаты из протокола допроса Царева губернатор Бутов стал со смехом что-то рассказывать своему соседу по скамье – Юрию Ермолаеву.

Гособвинитель Валентина Емельянова, у которой показания потерпевшего и свидетеля на процессе вызвали сомнения, предложила прослушать записи их телефонных переговоров, где речь предположительно идет о расследовании дела. Вслед за этим по ходатайству адвокатов обвиняемых – Владимира Бутова, Юрия Ермолаева и Владимира Чигиринова – процесс был объявлен закрытым. Речь идет о трех аудиокассетах общим хронометражем более двух часов, где якобы записана беседа Попова и Царева об изменении показаний в процессе предварительного следствия. Записи были произведены с санкции суда сотрудниками ОРБ, которые осуществляли оперативное сопровождение дела.

Адвокат Борис Грузд заявил по окончании процесса газете «Коммерсант», что доказательного значения по рассматриваемому делу кассеты не имеют. Он предположил, что сторона обвинения будет пытаться доказать, что между потерпевшим и свидетелем имел место сговор. «Однако усмотреть это можно только при наличии большой фантазии», – резюмировал господин Грузд.

Впрочем, самим журналистам адвокаты обвиняемых убедиться в этом не позволили. Посмотрим, какова будет точка зрения суда.

Игорь Севернов

rss