Недавно Андрей Николаевич приезжал в Нарьян-Мар в гости к старому доброму другу Анатолию Усманову, генеральному директору «Нарьянмарнефтегаза». Удалось поговорить с Соболевым и корреспонденту «ЕВ». Встреча с людьми вроде Андрея Николаевича всегда – большая журналистская удача, поскольку рассказ об их жизни тянет не на одну газетную статью и изобилует событиями героическими, забавными, грустными, а порою фантастическими. Таких собеседников слушаешь заворожено, теряя ощущение времени, не переставая удивляться, как оказывается много можно успеть за обычную человеческую жизнь.
ИСПЫТАНИЕ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬЮ
— Родился я на Брянщине. Обычный деревенский мужик из семьи потомственных охотников, — представился Соболев. — У меня дед и отец промышляли охотой. И я пошел по их стопам. Окончил всесоюзный сельскохозяйственный институт в Москве по специальности биолог-охотовед. Был в Карелии, ловил ондатру, норку, промышлял соболей, добывал женьшень на Дальнем Востоке. Работал на Брянщине егерем. В 1988 году уехал на Север, под Сургут. К тому времени уже был женат. В 1986 году родилась дочь Лиля. Жили мы в маленькой деревушке, поэтому супруга не стала возражать против переезда.
На Севере Соболев пришелся ко двору. Работал охотником-заготовителем, егерем, охотоведом, начальником охотничье-промыслового хозяйства. Под его руководством хозяйство стабильно перевыполняло планы — за год сдавало по 98 тонн одной только ягоды: клюквы и брусники. Коренное население приняло Андрея Николаевича за своего, особенно после того, как он полтора месяца прожил с хантами в чуме, ел с ними сырое мясо и рыбу, пил оленью кровь. И все же через два года Соболев был вынужден оставить любимое занятие – не сошелся характером с начальством.
— Они пообещали продавать снегоходы по льготным ценам людям, которые много сдают ягод. Народ старался изо всех сил, а руководство отправило технику в другое хозяйство, — пояснил суть конфликта Андрей Николаевич. — Я очень ответственно отношусь к своей работе. Считаю так: пообещал, значит, сделай. Короче, не выдержал такой несправедливости и ушел. Хотя очень не хотелось, я же – охотник в душе. Пусть и получал в охотничьем хозяйстве мало — 180 рублей, но мне нравилась эта работа. В тот же день глава поселка Русскинские позвал меня к себе замом по общим вопросам. И я устроился в администрацию – надо же было как-то семью кормить.
Спустя 5 лет в марте 1997 года Соболев становится поселковым главой. Вот уже восьмой год пошел, как он занимает эту должность, а у него до сих пор нет расписания приема жителей. Будучи человеком открытым, Андрей Николаевич готов выслушать всех, кто к нему приходит, не важно в какое время суток.
ВЛАСТЬ КАК СВЯЗУЮЩЕЕ ЗВЕНО
Русскинские представляет собой небольшой поселок с большой административной территорией общей площадью 27 тысяч квадратных километров. Здесь добывают нефть три крупные нефтяные компании: «ЛУКОЙЛ», «Сургутнефтегаз» и «Сибнефть». Именно на территории Русскинского совета впервые в России были введены понятия родовых угодий, чтобы как-то компенсировать коренному населению потери, связанные с промышленным освоением земель традиционного природопользования. В Ненецком округе взаимоотношения нефтяников и оленеводов – одна из болезненных тем. Увы, не всегда сторонам удается найти общий язык. Тем интересней было послушать, как в ХМАО выходят из ситуации.
По словам Соболева, с каждым главой семьи нефтяники заключают договор на три года, который ежегодно подвергается корректировке. Документ подписывают три стороны: коренное население, нефтяная компания и поселковая администрация.
— Администрация является связующим звеном между коренными жителями и нефтяниками. Все они со своими проблемами идут ко мне. Бывают и трения. Приходится их разруливать мне, — говорит Андрей Николаевич. – Некоторые люди, не понимая, отдают угодья за бочку бензина. Я для того и сижу, чтобы контролировать этот процесс. Обращаюсь к нефтяникам, чтобы они компенсировали потери. Но и нефтяники – не бездонная бочка. Это тоже надо понимать. Они, в первую очередь, добывают нефть, и нельзя от них требовать целиком и полностью обустроить территорию. Это не их задача. Приходится искать компромисс. До сих пор мне удавалось его находить.
Пожалуй, самый сложный вопрос – размер компенсаций. Никто толком не знает, какой она должна быть. В Русскинском совете, например, нефтяники выплачивают по 2 тысячи рублей на каждого члена родового угодья в квартал. Снабжают оленеводов одеждой, выдают по 2 тонны бензина в год на семью – «Буран» им предоставляют раз в три года и раз в четыре — лодочный мотор «Вихрь». «ЛУКОЙЛ», как и другие нефтяные компании, старается принимать хантов на работу, рассказывает Соболев. Помогает с зубопротезированием. Выделяет вертолеты по просьбам коренных жителей. Люди обращаются в администрацию, а уже она пишет заявку в нефтяную компанию.
Помимо договоров с главами семей, нефтяники также подписывают договора с районной администрацией, где четко прописана та социальная помощь, которую компании берутся оказать. В основном это строительство жилья, работы по благоустройству.
— Когда я только начинал работать в Русскинском совете, поселок был незаасфальтированный. Во-первых, мы его заасфальтировали, привезли торф, спасибо Анатолию Александровичу Усманову, помог нам очень сильно тогда, разбили газоны, посадили деревья, сделали рынок. Сейчас у меня некоторые улицы краше, чем у вас в Нарьян-Маре. Если бы здесь был добрый тандем между властью и нефтяными компаниями, вы бы город через 5 лет не узнали, — поделился своими наблюдениями Соболев.
ОДИН НА ОДИН С МЕДВЕДЕМ
Став во главе поселка, заядлый охотник находил время и для рыбалки, и для охоты. Правда, не так часто, как того просила душа. Вообще-то Андрей Николаевич – медвежатник. Ходит на зверя исключительно один. Сколько на его счету убитых медведей, говорить отказался. Мол, плохая примета. Сказал лишь, что в музее природы в поселке Русскинские (есть там и такой), все медвежьи чучела – его охотничий трофей. Как и у всякого охотника, у Соболева наберется море всяческих баек и историй. Одна из самых невероятных приключилась с ним во время съемок фильма «Хозяин тайги». Тогда Андрей Николаевич голыми руками поймал тетерева.
— Такой случай бывает раз из миллиона, — довольно улыбается он. – Тетерева имеют обыкновение греться в снегу. Я подкрался и схватил одного. Правда, потом отпустил.
В фильме показывают, как Соболев добирается в охотничью избушку, как он разделывает и ест сырую рыбу, охотится на зверя. Может, для кого-то это и экзотика, а для нашего героя — обычная жизнь.
В ноябре он попал в серьезную аварию. Пролежал полтора часа на 20-градусном морозе, потерял несколько литров крови. Как говорят врачи, получил травмы, несовместимые с жизнью. Но чудом выжил. Едва поправившись, Соболев вернулся на работу. Больше всего он сожалеет даже не о почке, которую пришлось удалить, а о том, что отморозил пальцы и не может больше играть на гитаре. А еще пока лежал в больнице, все думал о своих медведях. Решил, что больше никогда не поднимет руку на этих сильных и умных животных.