Больших доходов оленеводам это вовсе не обещает. Однако надежда на лучшую жизнь у них все-таки остается, считает директор СПК Юрий Вылка. Юрий Петрович – и в тундре человек в доску свой, и управленец опытный. Потомственный оленевод, он до 2002 года занимал в администрации НАО должность заместителя начальника управления по сельскому хозяйству, а теперь второй год руководит «Индигой».
— Увеличение поголовья у нас произошло самым естественным образом, как оно и должно происходить в оленеводстве, — объясняет Вылка. — Во время забоя уже второй год сохраняем маточное поголовье. То есть работаем исключительно на увеличение стада.
До 1991 года колхоз «Индига» (как и многие другие) был миллионером. На его угодьях паслось более 16 тысяч оленей. Теперь же осталось чуть больше 8 тысяч голов. Земельные угодья используются не эффективно. Как утверждают в земельном комитете округа, «оленеемкость» пастбищ СПК составляет не менее 13 тысяч голов. В год СПК сдает около 30 тонн оленины. На этом хозяйство зарабатывает (с учетом окружной субсидии) около 2 миллионов рублей. Сами оленеводы получают полторы-две тысячи рублей в месяц, при этом львиную долю заработка отдают СПК за продукты.
Самый пожилой оленевод «Индиги» Егор Иосифович Паньков во всех неудачах хозяйства винит перестройку. Она, зараза, обанкротила колхоз. 64-лентий тундровик держит и своих оленей – порядка 70 голов. Семья Паньковых, где два взрослых сына, забивает оленей в основном для себя, а продает мясо лишь изредка. Помогает Егору Иосифовичу пенсия в 3 тысячи рублей. У супруги, которая трудилась в мехпошивочной мастерской, размер пособия куда меньше, так что порой «только на хлеб и добудешь». А у Паньковых еще и младший сын подрастает – сейчас ему 10 лет. Попробуй его на такие скромные доходы каждый год в школу снаряжать.
Правда, депутаты окружного Собрания намереваются немного подправить материальное положение оленеводов. Как сообщила Зоя Агапова, в сентябре они будут рассматривать внесенный в окрсобрание проект закона о компенсационной выплате жителям тундры. По предварительным прикидкам, она составит 1600 рублей. Депутатскую инициативу Паньков оценил очень сдержанно: «Что-то маловато. Раз в магазин сходить».
— Еще одна напасть, — рассказывает Егор Иосифович, — волки заели. Особенно нашей первой бригаде достается. Мы оленей пасем в лесистой местности, в районе рек Сула и Щучья. Так серые даже днем наведываются. А нам еще и оружие иметь не разрешают. Милиция все винтовки отобрала – не положено. А чем от волков отбиваться? На людей они, конечно, не нападают, но оленей режут. Есть личные дробовики, но не у всех. Одно время, в 70-х и 80-х, волков с вертолетов били, лет десять вредителей этих не видно было. А сейчас зверствуют. Поголовье в бригаде небольшое – 1200 оленей. Бывают потери и от копытки. Телята часто ноги ломают при переходах — почва каменистая.
Еще одна причина не дает тундровикам увеличить поголовье – яловые (не дающие потомства) олени. По данным управления сельского хозяйства, в последние годы доля яловых в хозяйствах нашего региона по непонятным причинам растет. Например, в СПК «Индига» этот показатель равен 8 процентам, при средне допустимом 5-6. В колхозах таких животных первыми пускают под нож, но бесплодных самок меньше не становится.
— Никто специально проблемой бесплодия оленей не занимался, — отмечает замначальника управления сельского хозяйства Александр Антонов. — Возможно, причиной являются гормональные нарушения, а может быть, экология.
Юрия Вылка яловые олени беспокоят в меньшей степени, чем рынки сбыта:
— Мне кажется, яловость у нас не такая и большая, допустимая. Честно говоря, чтобы у хозяйства были деньги, нужно делать что-то одно – или искать новый хороший рынок сбыта, или увеличивать поголовье. Мы пошли по второму пути, потому что других рынков сбыта, кроме Нарьян-Мара, у нас нет. Вывозить мясо в Архангельск или за пределы округа нереально дорого, так как дорог нет. Авиация сделает оленину недоступной по цене. Из транспорта у нас только вездеход. Продукцию на нем далеко не увезешь.
Припомнив, что было время, когда оленеводы зарабатывали на пантах, интересуюсь, как чувствует себя этот бизнес сегодня.
— Уже лет пять как заглох, — говорит Вылка. — В начале девяностых за килограмм пантов предлагали 300-350 долларов. Потом цены упали до 50 долларов за кило. Чтобы реализовывать панты сегодня, надо везти их в Москву, что опять же затратно. За границей, может, чуть больше дадут. Основные потребители – Китай и Корея. Но все упирается в стоимость перевозки. Кроме того, могут пострадать олени. Например, лето нынче было жаркое и сухое. А биологическое предназначение оленьих рогов – предохранять животных от перегрева, это как радиатор в автомобиле. Без рогов происходит перегрев, олени могут погибнуть. К тому же после обрезки пантов они всегда теряют в весе. При таких ценах на панты рисковать оленями не разумно. Вообще, надо щадить животное.
Оленьи шкуры «Индига» тоже не сдает, потому что вывозить их не на чем. Да и ближайший перерабатывающий завод находится аж в центральной России. Сегодня в СПК надеются на помощь округа. Вот уже десять лет как в хозяйстве оленей забивают в примитивном, сколоченном из подручных материалов убойном пункте. Его поставили вместо сгоревшего. Думали — ненадолго, а оказалось — на две пятилетки. Не хватает СПК и холодильников, чтобы хранить оленину. Есть один — на пять тонн, заготавливают же оленеводы в шесть раз больше, а с увеличением поголовья запасы мяса увеличатся. В одиночку со своими проблемами СПК точно не справится. Юрий Петрович недавно слышал, что в будущем году в нескольких хозяйствах окружная администрация собирается строить механизированные убойные пункты. Только вот попадет ли в число счастливчиков «Индига»?
В управлении сельского хозяйства «ЕВ» подтвердили, что в пяти колхозах («Няръяна ты», «Восход», «Путь Ильича», «Дружба народов», община «Канин») в 2005-м, действительно, намерены построить убойные пункты. А вот насчет «Индиги» говорить рано, вопрос пока висит в воздухе.