В кабинете председателя СПК «Няръяна Ты» Прокопия Артеева нет ни мягкой мебели, ни дорогих безделушек, которые обычно украшают рабочее место начальников. Жесткие стулья, видавший виды деревянный стол, не удивлюсь, если он стоит здесь еще со времен СCCР. Все просто и без изысков. Подстать кабинету и сам хозяин: приветлив, прост в общении и неизменно гостеприимен. По своему обыкновению, корреспонденты нагрянули к Прокопию Прокопьевичу без приглашения, в выходной. И по обыкновению были встречены радушно.
Разговор хоть и проходил в рабочем кабинете, скорее, напоминал дружескую беседу – обошлось без сухих цифр, выхолощенных фраз и красивостей. Хотя местами в голосе председателя читались тревожные нотки:
— Для оленеводческой отрасли это лето было тяжелым. После каральных работ сразу наступила жара. С тундры идут сигналы, что много оленей больны копыткой. На сегодняшний день все еще жарко. Тундра практически высохла. Олени еще слабые. По-хорошему до Ильина дня они должны были нагулять вес. Но не нагуляли.
Когда «копыткой» (некробактериозом) заболевает взрослый олень – это сразу видно. Молодняк диагностировать сложнее. А время не на стороне оленеводов: животное нужно лечить в течение первых трех дней с момента заболевания. Но ведь каждого сначала надо поймать, обработать. Так что «копытка» вкупе с жарким летом изрядно подпортит хозяйствам округа показатели этого года.
За мерило успеха оленеводческих колхозов традиционно берется количество поголовья и килограммы сданного мяса. Так, оленье стадо СПК «Няръяна Ты» сегодня насчитывает порядка 6 тысяч голов, из них 1500 – молодняк. На вопрос, есть ли прирост за последние годы, Артеев улыбается:
— Мы уже рады, что нет уменьшения общего поголовья, что хозяйство не стало банкротом и не допустило спада по экономическим показателям. Помимо оленеводства, колхоз занимается животноводством, оказывает различные услуги населению: у нас есть две электростанции, обеспечивающие энергией Хонгурей и Каменку. Это дает нам небольшую дополнительную прибыль.
Многие хозяйства округа давно отказались от содержания собственных ферм. Невыгодное это сегодня занятие. Молоко – продукт скоропортящийся. А с нашей транспортной схемой, его доставка в город обойдется себе дороже. Да и не сказать, чтобы город остро нуждался в дополнительных литрах: сюда текут молочные реки из близлежащих поселков.
«Няръяна Ты», к примеру, реализует лишь 20 процентов от производимого молока. Остальное идет на масло, которое тоже едят лишь жители близлежащих деревень, так как из-за высокой себестоимости и ограниченности рынка сбыта вывозить его куда-либо невыгодно. Однако СПК не собирается пускать своих буренок под нож, поскольку коровы дают не только молоко и мясо, но и рабочие места, а в селах найти работу не так-то просто. Животноводы «Няръяна Ты» получают примерно так же, как и оленеводы – 6-7 тысяч рублей в месяц. Зарплата не ахти какая (по данным статистики, работники сельского хозяйства зарабатывают меньше всех в округе), но всяко лучше, чем пособие по безработице. И выдают ее вовремя.
Начиная с 1994 года, хонгурейский колхоз перешел в автономное плавание: отказался от услуг мясокомбината и начал самостоятельно реализовывать собственную продукцию. Смелый поступок был продиктован экономическими реалиями. На рынке чувствовался избыток оленины, мясокомбинат не спешил рассчитываться с колхозами за сданное мясо, а надо было платить людям зарплату, закупать технику, хозтовары. Сегодня СПК поставляет оленину в детские сады Оксина и Хонгурея, обеспечивает мясом школу-интернат.
— Первое мясо мы всегда реализуем в наших населенных пунктах: Хонгурее, Оксино, Каменке. А в начале декабря уже продаем на сторону, — рассказывает Прокопий Прокопьевич. – Выиграл ли колхоз, начав самостоятельно реализовывать продукцию? Главное, что теперь мы получаем живые деньги и сразу.
Какая судьба уготована оленеводству? Есть ли у него будущее? На эти вопросы Прокопий Прокопьевич отвечал не раз. Опять вводить кочевой образ жизни – нерационально, считает он, это все равно, что попытаться дважды войти в одну реку.
— Мы сами в середине 60-х согласились на сменный выпас оленей. С одной стороны, дети оленеводов смогли учиться, не то, что раньше. Но это дало и отрицательный результат, — признает Артеев. – Мы потеряли профессиональных оленеводов. Три поколения уже живет сменным выпасом. Хотя сама отрасль диктует: оленеводы должны жить в тундре.
К идее создания учебных заведений, где бы готовили оленеводов, Прокопий Прокопьевич относится положительно. Говорит, лет 10 назад была попытка создать нечто подобное при одном из совхозов Мурманской области. В Норвегии, к примеру, и сегодня существуют оленеводческие колледжи. В Финляндии лопарей обучают на вездеходчиков, знакомят с радиоделом.
— Это многое дает, как и проведение семинаров, — убежден Артеев. – Пройдя обучение, оленеводы будут понимать, на что расходуются деньги, вырученные от сдачи мяса, а то некоторые думают, будто они тратятся куда-то не туда. Но ведь прибыль идет не только на зарплаты, но и на развитие хозяйства. Скажу так: плохой тракторист может всю жизнь проработать, а плохим оленеводом быть не получиться.
В тундре не бывает выходных. Закончился отел, начался сенокос, а там уже и корма завозить надо, готовиться к забойной кампании. Сейчас важно вывести оленей на хорошие пастбища, чтобы они нагуляли вес, расставил приоритеты председатель. В сентябре гон начинается, а оленей нужно посчитать и обязательно сделать прививки от подкожного овода. Иначе упадет качество мяса, не говоря уже о шкурах. Впрочем, нынче это – неходовой товар.
Когда в Усть-Цилемском районе Республики Коми работал замшевый завод (кстати, единственный на Севере), оленьи пастели еще пользовались каким-то спросом – говорят, замша шла на производство фильтров для самолетов. Но то ли самолетов стали меньше делать, то ли фильтры заменили на более современные, словом, завод закрыли как безнадежно устаревший, и шкурами стали забивать склады, где они гниют. По словам Артеева, первоначальная обработка одной пастели обходится хозяйству в 100 рублей. А если после этого заказчик отказывается покупать товар, то колхоз несет ощутимые убытки. Дешевле не заниматься переработкой вовсе. Жалко, конечно, но, как говориться, какие времена, такие и нравы. А еще жальче, что утрачивается мастерство шитья из шкур, которым всегда славились северные женщины.
— В Хонгурее можно пересчитать по пальцам женщин в возрасте до 40 лет, кто шьет пимы, а младше 30-ти мастериц, наверно, уже и нет, — сокрушается Прокопий Прокопьевич. – Теряется не только профессионализм оленеводов, но и чумработниц. Если бы в округе был развит туризм, тогда бы и шитье оказалось востребованным.
Если бы, если бы, если бы… Сплошь условное наклонение. Но будем верить, что настанут времена, когда об успехах окружного оленеводства и других отраслей хозяйства мы станет писать не в прошлом и не в будущем времени с оговоркой, что вот де совсем скоро все и начнется, а в настоящем.